16 ноября 2009-го года в "Матросской тишине" умер Сергей Магнитский. Ему было всего 37 лет. Трудно себе представить, что почувствовала его мама, Наталья Николаевна, пришедшая в тюрьму с очередной передачей, когда ей сказали, что ее единственный сын умер.

В одной только "Матросской тишине" ежегодно умирают десятки заключенных. Кто-то мог быть болен и на свободе, хотя ясно, что тюрьма может превратить здорового в больного, и ахнуть не успеешь. То, что смерть Магнитского, который не жаловался на здоровье до ареста, привлекла к себе внимание - не просто оправдано, но и принципиально правильно.

Однако, мировая известность дела Магнитского связана не только и не столько с условиями содержания заключенных в российских тюрьмах, сколько с историей героя-разоблачителя, брошенного в тюрьму и убитого коррумпированным режимом.

Европейский суд по правам человека в августе этого года вынес решение по иску матери и вдовы Магнитского (а также, иску самого Магнитского, поданному при жизни).

Суд согласился с истцами в вопросах, касающихся условий содержания Магнитского под стражей, того, как с ним обращались врачи, а также вопроса посмертного суда над Магнитским. Суд постановил, что Россия по всем этим пунктам нарушила Европейскую конвенцию по правам человека и присудил истцам денежную компенсацию в размере 34 тысяч евро.

Однако, в решении ЕСПЧ есть и другие, крайне важные для дела Магнитского выводы. Суд отклонил жалобу истцов на то, что арест Магнитского был незаконным, что избрание меры пресечения в виде заключения под стражу было необоснованным, что содержание под стражей имело целью заставить Магнитского оговорить себя или отказаться от своих предположений по поводу коррупции чиновников, а также, что подозрения в совершении Магнитским преступления были недостаточно обоснованы (§§ 197, 202, 203, 204, 205).
Пункт 205 решения ЕСПЧ гласит:

Но меня сейчас больше беспокоит то, чего не смогла сделать российская сторона. В ходе принятия резолюции ПАСЕ по Магнитскому в 2014 г., российские депутаты, имевшие тогда полный доступ ко всем процедурам и инструментам этой организации, не смогли дать отпор докладу ПАСЕ, написанному практически под диктовку Браудера и его коллег. Доклад изобиловал самыми очевидными ошибками и противоречиями, и даже американский судья, Уильям Поли (William Pauley), назвал его ангажированной "поделкой" (см. протокол слушаний в суде Южного Округа Нью-Йорка, 3 мая 2017, стр. 32-34). Судья Поли указывает, среди прочего, на то, что Браудер вмешивался в работу ПАСЕ.

Автор доклада ПАСЕ Андреас Гросс рассказывал небылицы о российской жизни, например о процедурах регистрации компаний, которые любой россиянин с мало-мальским житейским опытом разоблачил бы в два счета. Увы, никто из российских политиков не был в состоянии компетентно возразить надменному швейцарскому докладчику. Вместо этого российские депутаты напоминали ассамблее о победе СССР в Великой Отечественной войне.

ЕСПЧ является органом Совета Европы. Неудивительно, что судьи прочли доклад ПАСЕ по делу Магнитскому 2014 г. и некоторые утверждения из доклада ПАСЕ перекочевали в ту часть решения ЕСПЧ, что призвана была отражать предысторию дела Магнитского, которую якобы никто не оспаривает.

На самом же деле, в тексте ЕСПЧ есть искажения фактов, которых нет даже в мифотворчестве Браудера. Например, в §28 говорится, что 5 июня 2008 г. на допросе у следователя, Магнитский высказался по поводу незаконного возврата налогов.

Браудер чётко говорит, и в моём фильме, и на своем сайте, что к 5-му июня 2008 "Сергей еще не раскрыл кражу налогов из бюджета." Это неудивительно, ибо любой может удостовериться, что речи о возврате налогов в допросе Магнитского 5 июня 2008 г. не идет.

Судьи ЕСПЧ, увы, этот документ прочитать не удосужились, и просто скопировали ошибочное утверждение из доклада ПАСЕ 2014 г. (см. Appendix 2 – Timeline).

ЕСПЧ указал на якобы существующий посмертный приговор (posthumous conviction) Магнитскому (§§ 279, 283). При этом, суд констатировал, что приговор (sentence) Магнитскому, все-таки вынесен не был (§ 157). Как слово "conviction", так и слово "sentence" означает, в данном случае, "приговор". Так был ли приговор? Многие российские СМИ, не только оппозиционные, сообщали, что Магнитский был приговорен посмертно. Из решения Тверского суда 11 июля 2013 г. следует, что приговор был вынесен только Браудеру.

Российская Федерация, в ходе рассмотрения иска семьи Магнитского в ЕСПЧ, получила второй шанс разбить миф Браудера о Магнитском. Быть может хотели как лучше, но получилось – как всегда. И несмотря на то, что ЕСПЧ опроверг ключевой пункт вымысла Браудера, на котором Запад построил "законы Магнитского", правота России в этом пункте оказалась никем не востребованной. Ложь о том, что Магнитский был жертвой путинского режима, поплатившейся жизнью за свои разоблачения коррупции, продолжает питать псевдо-либеральный фанатизм и вытаптывать ростки честных дебат в обществе, то есть той самой свободы и демократии, к которой мы, якобы, стремимся.

Некоторые из тех, кто с недоверием относится к моему фильму о деле Магнитского (подчас так его и не посмотрев), высказывали такую мысль. Если бы версия Некрасова была верна, в России давно уже сняли кучу таких фильмов, задолго до его, некрасовского, снятого где-то за бугром. А если уж путинским соколам нечего возразить Браудеру, Новой Газете и им подобным (кроме обвинений, по России-1, Браудера и Навального в совместной работе на ЦРУ), то уж точно Браудер прав, тем более, что ему поверил весь мир.

Увы, то, что ничего вразумительного об этом деле в России так и не было создано – закономерно. Неспособность отделять эмоции от логики – особенность национальной культуры, как оппозиционной, так и государственной. Человек умер в тюрьме. Для оппозиции это значит, что тому, кто гневно винит в этой смерти кровавый режим можно не задавать вопросов по поводу каких-то налоговых дел. С другой стороны, федеральные каналы повторяли за оппозиционными СМИ, что мой фильм - о смерти Сергея Магнитского, хотя я настаивал, что фильм о том, как Браудер обманул весь мир, а вовсе не о смерти Магнитского.

Хотя многие в оппозиции понимают, что Браудер тот еще комбинатор, он все равно - "западный инвестор", белый человек, а теперь и выдающийся борец за права человека, и потому вызывает гораздо больше доверия, чем какие-то русские менты. Что и когда Магнитский в точности утверждал, или не утверждал, в какой мере участвовал в схеме по уклонению от уплаты налогов где-то в Калмыкии – не имеет большого значения, не говоря о том, что все это дико скучно. А вот чувствовать, что ты морально выше путинского государства, что ты на стороне добра и западной цивилизации – очень даже приятно, а подчас и выгодно.

Путин, положим, не стесняется говорить – на знаменитой встрече с Трампом в Хельсинки, например – что Браудер не платил налогов. Но даже Путин ошибается в отношении Магнитского, повторяя за сторонниками Браудера, что Магнитский был его юристом. Магнитский был бухгалтером, или, на пост-советском языке, аудитором. Но не Путин, в любом случае, определяет у нас то, что думает либеральная интеллигенция. А подобострастное отношение к Западу присуще ей, по сути, в той же мере, что и так называемой "власти". То, что в обоих лагерях есть редкие исключения, и то, что у многих это подобострастное отношение запрятано глубоко в подсознании, дела не меняет.

На Западе говорят, что хотя русские и бессовестные, они не способны четко передавать информацию, выражать мысли и даже защищать свои интересы, по крайне мере, вербально. Мне кажется, что все это не просто вопрос языковой техники. Причина наших поражений в вербальном состязании с Западом – в общенациональном комплексе неполноценности, описанном еще Достоевским. Прогрессивное образованное общество у нас всегда идеализировало Запад, стесняясь, сознательно или подсознательно, своего происхождения. "И чем больше мы им в угоду презирали нашу национальность, тем более они презирали нас самих."